Рездели со мной мой скудный ужин:
Черствый хлеб и немного скуки.
Ты мне сегодня так нужен,
Что от страха трясутся руки.
Раздели же, не бойся, что мало
На двоих иссохшей горбушки.
Мне от холода жарко стало,
Что чай застывает в кружке.
И глаза сверкают во мраке,
Может блеск это бархатных слёз.
И застыли слова на бумаге,
Будто тяжко сковал их мороз.
Знаешь, будет всё же теплее
От последней иссушеной крохи.
Обещаю, я буду мудрее,
А от глупости мне сейчас плохо...

Из цикла "Жизнь собачья"

Жизнь меня утопит, как щенка,
В ведре под рукомойником.
И не наденут на меня венка,
Как надевают на покойника.
Я бы, может, жил и улыбался
Во весь щенячий рот.
Но кто-то умный догадался -
И я утопший вот.

Из цикла "Жизнь собачья"

Меня застрелили из револьвера,
Как последнего пса с опАленным брюхом.
Оставаили здесь, у заводей, слева,
Где не дрогнут сычи разорванным ухом.
Я был неказистым, хотя и позёр,
Я хвост поджимал под ногами Великих.
Но вот изловил меня живодёр,
И моя голова плешивая сникла.
Безумством играя, я стану добычей
Для скользких и бледных червей земляных.
Но всё так знакомо и даже привычно -
Не вижу я страха в глазёнках своих.
Они из стекла, застыли как лужи
При первом морозе в седом октябре.
И я, незасыпан... от дьявольской стужи
Моя жёсткая шерсть в ледяном серебре.
Застрелили меня из револьвера,
Не дали сыграть в озорную рулетку...
Моя жизнь порвалась без седьмого замера,
И на лапе моей мухой - чёрная метка...

Сон нетрезвый и встревоженный,
Как натянутый в пределе нерв.
Весь лохматый, неухоженый
Бродит шелкогривый лев.
Бирюза-глаза как сливочки,
А усы - ржаные колосы.
Он сегодня скушал милочку
С баритонным ясным голосом.
Коготки цепляют платишко
В фиолетовой неспелости.
Приласкай меня, лев-батюшка,
Покажи мне жизни прелести.
Я ведь тоже лев немножечко,
Тоже смелый и невыбритый.
Меня кормит мама с ложечки,
Не считая скромной выгоды.
Я её ведь тоже скушаю,
Как усы скрутЯтся в палочки.
А пока всё сказки слушаю,
Да урчу под песни мамочки.
Подросту, спиной нелепою
Я упрусь в свода небесные.
Будут мучать землю бедную
Мои возрыки чудесные.
Сон нетрезвый и нечаянный
Не покажется мне больше сном.
Буду жёлтым и отчаянным
Шелкогривым смелым львом.

Не погуби меня, мой тяжкий крест.
Я - лишь твоё несмелое начало.
И заходя с разбитой лампочкой в подъезд,
Я понимаю, как мне жизни мало.
Не погуби меня бутылкой от вина
По битой голове моей безумной.
Устал от этого, мой друг, сполна.
И просочился в окна отблеск лунный.
Не погуби меня случайной дракой пьяной,
Что для подъезда так привычна.
Я для нелепой смерти слишком странный,
А для придуманой - вполне обычный.
Мой тяжкий крест, не раздави своею ношей,
Оставь меня, прошу. Я так устал.
Оставь. Ведь я такой хороший!
Оставь! Я ещё много не видал...

Твоя ли бродит тень среди деревьев?
Твоё ль дыхание рябит речную гладь?
И твой ли ветер стонет по-осенне,
Пугая чёрных воронов густую рать?
Не хрустнет ветвь сухая под ногою,
Не зашуршит опавший лист в траве.
Ты вечно следуешь везде за мною.
И ты со мною вечно наравне.
Ты так тиха, как самый тихий шепот,
Но ощущаю я твой остов за спиной.
Не заглушит предчувствие ни конский топот,
Ни возгласы кукушки озорной.
Поговорить хотел бы я с тобою,
Но ты молчишь, печально затаясь.
Не заскрипит сосна над головою,
Не запятнает ног усталых грязь.
С рождения твой смутный, блёклый облик
Не покидает эту жизни круговерть.
И лишь вдали я вижу чернозёмный холмик,
И следует за мной туда старуха Смерть...

***посвящается близкой подруге дней моих суровых - Лин***

Усталые поля рифмуют в небе строки,
Последний дым осел росою на траве.
Счастливо вам, несуществующие боги,
Оставлю вас с мечтой наедине.
Я счастье проиграл вам в карты,
Проклятьем заклеймён навек.
Сегодня так невыносимо жарко,
Но почему-то здесь не тает снег.
Я нарисую бесконечную кривую
И сам пройду дорогу вдоль неё.
Я верю в то, что существую,
И где-то счастье зиждится моё.
Я буду петь, и песня будет вечной.
Я подарю её всем тем, кто ждёт.
Давай тоску утопим в речке.
Не будем ждать когда сама уйдёт.
Давай же петь с тобою вместе
И в шаг одной дорогою идти.
Я подарю тебе все песни,
Что сочинять мы будем по пути...

Я бы крепко тебя обнял
И согрел бы теплом души.
Только ветер вихрь поднял
И дыханьем свечу потушил.
И не вижу тебя средь могил -
Всё окутал мертвенный мрак.
Я тебя никогда не любил...
И какой же был я дурак!
Наши умерли чувства давно,
И лишь бьются сухо сердца.
Под окном на берёзе гнездо
Свили два чёрнокрылых скворца.
Только вот уже много лет
Ни скворца нет, ни скворчихи.
Не щебечут они что чуть свет.
Много лет здесь уже слишком тихо...

Будто парит в тусклом свете
Мрак, несущий разруху.
Я раздавил в котлете
Больничную чёрную муху.
Знаешь, бывает страшно
Видеть голос в стене.
Знаешь, уже неважно,
Что этот стих обо мне.
Под обвалившейся крышей
Каждый будет из нас.
Я, как пружинка, лишний
В электронных этих часах.
Механизмы ломаются часто,
Только сложнее их починить.
Знаешь, я такой же несчастный,
Что бы голоса правом быть...

Я реалист. И у меня порок
Сердечной мышцы слева где-то.
Скрипит уныло водосток.
Струна и нота недопеты.
Я ослеплён стремленьем жить,
А, может быть, стремленьем выжить.
Я не успел ещё остыть,
Хотя до капли болью выжат.
Я не успел издать роман
И не сыграл в театре роли.
Я вечно продвигался сам,
Я натерпелся в жизни боли.
Хочу успеть, как наркоман,
Добраться до заветной дозы.
Я вечно продвигался сам,
А умираю под наркозом...

Из под чёрной земли будто росток
В полутьме распустился рассвет.
Я умею читать между каверзнах строк
Биллютеней и жёлтых газет.
Научился за время потерь и удач
На заборе читать адреса.
Я с детьми во дворе гонял вчера мяч,
А сегодня поспал полчаса.
Я обычный, как все, больной человек,
Живущий немного - немало.
Только сердце болит, отстучавши полвек,
И, наверно, немного устало...
Отсмеялись соседи, ушёл коммендант,
Покинув свой сумрачный пост.
Отшумел листопадом выцветший сад.
Я, наверное, был слишком прост.
Я хрустел на снегу уставшей ногой
Много странных и пасмурных лет.
А теперь изменился, теперь стал другой.
Не читаю я больше газет...

Я безнадёжно болен. Абсолютно верно!
Диагноз явен мой. Устал навечно я...
Я заболел тому назад две вечности примерно,
С тех пор ничей я стал и жизнь моя ничья.
Я безнадёжно болен. Высох и продрог.
Мой мозг стал суше, чем пустыня.
Я выжил, выбрался... я всё же смог,
Но все слова мне кажутся пустыми.
Я абсолютно безнадёжный пациент.
Ничто мне не поможет от надежды.
Меня спасает водка лишь и иногда абсент.
Наверное, я был неимоверно нежным.
Я безнадёжно болен. Абсолютно верно!
Диагноз явен мой. Устал навечно я...
Однажды кто-то выдумал зачем-то
Мою болезнь и самого меня...

Мягко падает золотом снег,
Серебрясь под лучами машин.
Я такой же как все человек.
Только вот... почему-то один...
Я робею от каждого звука,
Я боюсь темноты и людей.
Заметает следы мои вьюга,
Заметает печалью своей.
Я прошёл одно расстоянье,
Мне ещё одно не пройти.
Я не выдержу расставаний
На обратном моём пути.
Не хочу больше слышать стука
В дверь мою, как уснёт рассвет.
Заметает следы мои вьюга,
Заметёт же и этот след.

Я пишу свои стихи прямо на стенах.
И безумство, затуманив рассудок,
Выводит стеклом острым на венах
Имена незнакомых мне проституток.

И прощальные взгляды серых домов
В городском полумраке исчезли.
Я ещё не уверен... я не готов.
Я боюсь слова страшного "если"...

Миллионы историй из библии каждой,
Миллионы избитых на каторге рук.
Я от рака умру... или от жажды...
Или от слова мрачного "вдруг"...

Я письма пишу губами на окнах,
Запотевших от ветра и памяти слёз.
Моя жизнь от печалей до нитки промокла.
Моя жизнь много лет уже невсерьёз.

Я устал так от страха и запаха крови,
Не тревожит солёный вкус губ моих впредь.
И лишь эхо глухое моим словам вторит,
Что я не боюсь слова странного "смерть"...

Я так люблю тебя, родной.
Пусть осуждают нас вокруг.
Я быть всегда хочу с тобой,
Любимый мой и верный друг.
Ты пахнешь резким ароматом,
Что возбуждает так меня.
Пусть собирают компроматы -
Пойду на всё тебя любя.
Тебя я встречу в магазине,
Впридачу я стакан куплю.
Ты снова весь как в нафталине.
Ты пахнешь так, как я люблю.
Мы сядем вместе в тихом парке,
И прозвучит протяжный стон.
О, как мне стало внутри жарко!!!
О, мой ТРОЙНОЙ ОДЕКОЛОН!